Матиас Гарделл – профессор истории религии в университете «Стокгольмского центра изучения миграции и этнических связей». Гаррелл детально изучает американский правый радикализм с середины 90-х, он написал две книги и множество статей по этой проблеме.

После написания большого труда о «Нации Ислама»(исламистская расистская организация чернокожих в США – прим  переводчика) в 1996 году, Гарделл приступил к новому обширному исследовательскому проекту, взяв интервью у нескольких сотен американских белых расистских активистов и очень долго общаясь с их основными лидерами. Ожидается, что результаты этой работы, в которой особое внимание уделено подъёму неоязычества в правой среде, будут опубликованы «Duke University Press» в следующем году под названием «Боги Крови: раса, этническая принадлежность и Языческое Возрождение».

«Информационный отчёт» расспросил Гарделла об усилении неоязычества и значении этого процесса для ультраправых.

Информационный Отчёт: Почему вы посвятили свою последнюю работу неоязычеству и правому экстремизму?

Гарделл: Когда я приехал в Соединённые Штаты, я думал, что напишу о (христианских) проповедниках идентичности, лидерах ку-клукс-клана, милиции («милицией» в США называют белые расистские вооружённые бандформирования – прим. пер.) и тому подобном. Я не ожидал встретить всех этих «язычников» и увидеть новое поколение расистских активистов настолько вовлечённым в «языческую» деятельность.

Я обнаружил, и это действительно важно, что язычество находится на серьёзном подъёме, а Христианство Идентичности (расистская, основанная на Библии секта, объявляющая белых истинно избранными богом, а евреев – посланниками дьявола) превратилось в веру пожилых людей. Оно выглядит как пристанище для ушедших на пенсию.

Я увидел, что нынешняя молодёжь приходит к Одину, Тору, Фрейе и всем остальным старым северным богам.

ИО: Чем обусловлено возрождение языческих верований?

Гарделл: Популярность Одинизма связана с общим возрождением язычества.

На первой волне этого возрождения, общий вид был, в основном, левым. Между 1968 и 1972 годами оно было частью контркультуры хиппи: «сила цветов», назад к земле и прочь от модернизма, капитализма, коммерции, в общем, там были все эти черты, присущие левым идеям. Кроме того, подъём был связан с интересом к дохристианским африканским и исконным  индейским традициям.

Возрождение такого рода шло в то время по всему Западному миру. Тогда, в США крайне правые были зачастую реакционерами, христианами, на 100% приверженцами проамериканских настроений и всё в этом духе. Так что в тот период язычество не играло  особой роли в правом движении.

Но, когда язычество вновь заставило о себе говорить в 1980-е и ранние 1990-е, оно уже было связано с правыми. В обществе, в целом, маятник качнулся к правым, правый поворот, выразился в избрании Рейгана, новой цельной программе неолиберальной политики, нестабильности, приватизации и тому подобном.

Новое поколение как раз вступило в пору юности и они были частью той правой волны. В то же время это поколение составляли люди, которые воспитывались на Толкиене, играли в «Темницы и Драконы» (популярная фэнтези-игра) и смотрели научно-фантастические фильмы. Кроме того, они слушали всю эту новую музыку – индастриал, готику, блэк, дэт и трэш-метал.

Когда эти люди столкнулось с Одинизмом, они нашли всё то же, но в расистской и воинственной форме. Одинизм предлагал им новую великую игру. Люди могли принадлежать к чему-то более важному, чем они сами.

Они смотрели с отвращением на американское общество с его потреблятством, материализмом и идиотскими телепередачами. Средневековые рыцари, викинги и тому подобное выглядело привлекательно.

ИО: Расисты-одинисты стремятся быть более независимыми, чем члены традиционных фашистских кружков. Считаете ли вы, что подъём Одинизма изменит лицо движения?

Гарделл: Наверняка. Большинство традиционных правых групп могут вести свои «общенациональные встречи» в телефонной кабинке, и очень немногие из них существуют дольше пяти лет – хотя это такая же правда, что вместо каждой распадающейся организации появляется новая.

Сегодня численность расистских активистов и «арийских революционеров» гораздо больше, чем вы можете думать, наблюдая исключительно за традиционными организациями.

Революционеры сегодня не идут в организацию. Они не принимают участие в демонстрациях или собраниях, не принадлежат к какой-либо группе, хранящей их имя в папке, так как они знают, что все эти организации насквозь прослеживаются. С конца 90-х начался общий отток из этих ультраправых групп.

Это также помогло Одинизму прийти к «процветанию». Одинисты взяли на вооружение концепцию сопротивления без лидеров Луиса Бима (одного из основных идеологов белых суперматистов) и работают по ней, применив её на практике.

Они заняли стратегическую позицию между хорошо известными лидерами-пропагандистами и активистами подполья, которые не присоединяются в качестве членов к традиционным организациям, но зато действуют в децентрализованной сети и малочисленных ячейках. Они не бреются наголо, как традиционные скинхеды и не демонстрируют свастику открыто.

Это подтверждается заявлениями ФБР в (прошлогоднем) Меггидо Отчёте (о праворадикальных группах). Бюро утверждает, что  подавляющее большинство террористов сегодня не принадлежат к какой-либо традиционной организации.

Теперь нам нужно для нашего анализа перевести внимание с организаций на контркультуру. Именно контркультура ставит себя в оппозицию тому, что расценивается как неправильное направление, в котором движется американское общество –мультикультурность,  всемогущее правительство и тому подобное.

ИО: Ультраправые, кажется, радикализуются в последнее время, сдвигаются к нацизму. Играет ли здесь Одинизм какую-то роль?

Гарделл: Одинизм с самого начала являлся частью процесса радикализации. Это восходит, что очень важно, к «Ордену»(террористической группе 80-х годов), основанному Робертом Мэттьюзом, который был одним из первых одинистов. Нынешние революционные арийские организации, в основном, скопированы с «Ордена».

«Язычники» сыграли и другую роль в радикализации движения: они указали на то, что христианство, по их мнению, является единственной действительно важной причиной порабощения арийца.

В борьбе с христианством – которое они видели противоестественной религией, славящей слабость и пораженчество, символизируемые распятым неудачником, - язычники-расисты в Америке сломали больше стереотипов, чем кто-либо из ультраправых, действовавших до того.

Одинизм внёс и ещё один вклад в радикализацию. В прошлом, милиционеры и «Патриоты», в основном, заявляли, что (первоначальная) Американская Революция была предана и нужна вторая Американская революция, чтобы вернуть страну к тому, чем она когда-то была.

Но Дэвид Лэйн (заключённый, член «Ордена», который распространяет одинистскую пропаганду из своей тюрьмы.) полностью порывает с этими идеалами.

Лэйн утверждает, что Америка с самого начала была частью сионистского заговора. Для него это – причина всех войн, в которые была вовлечена Америка со времени основания государства.  Целью всех этих войн, по мнению Лэйна, , было подчинение народов мира сионистскому диктату.

ИО: То есть американский демократический эксперимент был «заражённым» с самого начала?

Гарделл: Да, и всё время катился вниз. Лэйн говорит, что нельзя быть одновременно белым и американцем. Как можно быть тем, что тебя разрушает?

Расисты сегодня, в отличие от 50-х и 60-х годов, не размахивают американским флагом, напротив, они жгут его. И это помогает им обратить своё воззвание к европейским фашистам и национал-социалистам, среди которых традиционно существует антиамериканское чувство, так как они никогда не прощали Штатам того, что те сражались не на той стороне во Второй Мировой войне. Это стало важным моментом.

ИО: Давайте сменим тему. Могли бы вы вкратце описать Одинизм и Асатру и указать их отличия от христианства?

Гарделл: «Одинизм» – это расистская реконструкция (20 века) дохристианских нордических языческих традиций, которые обычно называют Асатру. Асатру– европейские религиозные традиции Скандинавии, Исландии и Гренландии, сложившиеся в Северной Европе примерно за тысячу лет до христианства.          

Северные традиции учат не об одном боге, но о нескольких богах и богинях. Одинизм не рассматривает богов как сущность, отличную по своей природе от человека, но, напротив, в целом той же природы. Бог, или божественность, пронизывает всё природное и живое, все живущие создания, такие как деревья и животные, реки и горы. Вся земля рассматривается как божество. Человеку здесь не даровано какого-то особого положения.

Одинизм вовсе не является религией, считающей человека центром вселенной и целью мироздания. Он рассматривает человека и богов как часть природы. В основе, Одинизм являет собой сочетание пантеистического представления о святости природы с политеистическим понятием о множестве богов и богинь. Это подразумевает прямую связь между богами и человеком.

Множество людей, опрошенных мной, считают, что мифы содержат некую сакральную форму истины, но никто не понимает их буквально. Я, тем не менее, встретил одного одиниста или приверженца Асатру, который верит, что Тор – антропоморфная сущность: рыжебород, мускулист и владеет молотом, сокрушающим реально существующих великанов. Могущество каждого бога имеет «предел».

Так что Одинизм отличается от христианства тем, что не учит о всемогущем и вездесущем боге. Боги имеют преимущества и слабости, желания, сексуальность, у них есть жажда жизни, и они могут даже умереть.

Качества богов сходны с человеческими. Это ключевая точка сходства между человеческим и божественным. Так, когда боги и человек связаны, у них есть взаимоотношения родства, сходные скорее c семейными, а не с отношениями господина и слуги.         

Последователь Асатру никогда не уступит свою волю Богу, последователь Асатру или одинист, расист или нет, никогда не будет молиться богу.

Энергия или выраженные силы Одина, Тора, Фреи и других это символическое олицетворение человеческого потенциала. Они – часть человеческой личности, которая должна быть упорядочена и сбалансирована.

Таким образом, главное стремление последователей Асатру – работать над своими внутренними божественными силами на пути самоизменения, это действие превращения в бога.

Это отлично от христианских мистиков, которые ищут пути превзойти человеческую сущность и воссоединится с Богом. В «расиализованном» контексте Одинизм или Асатру трактуются как представление о божественности европейцев.

ИО: Пожалуйста, объясните, в чём различия между расистскими и нерасистскими неоязычниками.

Гарделл: В действительности сейчас существуют три позиции: воинствующие расисты, нерасисты и между этими двумя - третья «этноцентристская» позиция.

По мнению воинствующих расистов, Асатру – выражение души Арийской расы, исконная арийская религия, восходящая к золотому веку.

Такое мышление связано с немецкими нацистами-оккультистами, такими, как Генрих Гиммлер, и множеством философов. Они предстают верными последователями К. Юнга в своём способе постижения души расы и расового коллективного бессознательного.

По их мнению, Асатру или Одинизм принадлежат всем чистокровным арийцам. И арийцы, сегодня, это более широкое понятие, чем в 30-е годы, которое включает все те народы, которые мы ныне обычно называем белыми – русские, греки, жители Пиренейского полуострова и, может быть, даже иранцы.

Нерасисты считают Асатру, доступным любому. Без особой связи с каким-либо племенем или расовой группой.

Кроме того, существует этническая позиция, сторонники которой рассматривают Асатру как этническую, племенную религию севера. Они видят богов как архетипы, запечатлённые во всех северных европейцах.

Они говорят, что это не расизм, но трайбализм (идеология крайнего племенного обособления – прим. пер.). Они готовы, например, к союзу с индейскими националистами. Они против национал-социалистов и фашизма.

Но они также и против антирасистской позиции. Они не рассматривают Одинизм как средство для подъёма арийской революции, как это делают расисты. Они никогда не говорят о Z. O. G. (так называемом Сионистском Оккупационном Правительстве), евреях или чёрных, но они крайне «этноцентричны».

Они интересуются европейскими традициями, археологическими находками, историей и культурой. Они могут учить исландский и норвежский языки.

ИО: Как вы оцениваете соотношение сил между этими тремя направлениями.

Гарделл: Расистская позиция набрала популярность ужасающе быстро в последние года четыре или пять. Воинствующие расисты сегодня составляют вероятно 40-50% Одинистов и последователей Асатру. Антирасистская позиция берёт, я бы сказал, 30%. Оставшееся принадлежит сторонникам этнической позиции.

Мы говорим о примерно 40000 человек с воинствующей расистской позицией. Больше половины молодых людей, приходящих к правому экстремизму сегодня – «язычники». Молодёжь не была вовлечена в движение христианами идентичности. Расистское язычество – это самая опасная экстремистская религия сегодня.

ИО: Вы упомянули выше, что неоязычество ратует за природу. Существует ли связь между неоязычниками и радикальными зелёными?

 Гарделл: Да язычество придаёт природе очень большое значение, стремится к сохранению матери-земли. Язычники критикуют современное общество как разрушительное для этой планеты. Им кажется безумной мысль, что человек – создание, превосходное над остальными.

Так что язычники склонны придерживаться взглядов радикальных зелёных. Они все поддерживают Унабомбера.

ИО: Увеличивает ли одинистское представление о человеке как о создании, не более важном, чем другие, склонность одинистов к применению насилия к другим людям?

Гарделл: Я не уверен, что в язычестве больше насилия, чем в христианстве, поскольку с того момента как христианство, так или иначе, провозгласило человеческую жизнь священной, его последователи уничтожили много людей. Может быть, для этого существует теоретическое обоснование, но я действительно такового не разглядел.

Существует воинский аспект Одинизма, который привлекателен для молодого поколения, которое хотело бы придать значимости своей жизни. В некоторых одинистских группах установлено много мужественных парамилитарных принципов, много внимания уделено обучению охотиться с луком и стрелами, с копьём и тому подобным мужским оружием. Но всё же Одинизм не так милитаризован, как некоторые группы христиан идентичности, имеющие собственные вооружённые формирования.

Также интересно, что в Северной традиции взаимоотношения между мужчиной и женщиной были более равными, чем после введения христианства. Одинисты имеют цельное конкретное представление о женщине, которое расходится с традиционным видением женщины исключительно в качестве матери. В северной традиции женщины намного более независимы.

ИО: Вы говорили о том, что язычники поддерживают Унабомбера. Объединяют ли язычники, в основной своей массе, те взгляды, которые обычно разделяются на левые и правые?

Гарделл: Мы все слишком давно работаем с упрощенной «шкалой» правых-левых. Если вы свалите в одну кучу такие группировки как национал-социалисты, фашисты и праворадикальные экстремисты, то вы упустите из виду очень важные различия, которые существуют между одинистом-революционером и Патриком Бьюканеном. Они оба ультраправые.

Чтобы получить полную картину, нам нужно перенести деление на левых и правых в плоскость деления на централизованные или децентрализованные организации. Тогда мы увидим, что авторитарные левые группы имеют много общего с авторитарными правыми, подобно красно-коричневому альянсу в России. Сталинисты и гитлеристы имеют много точек соприкосновения, таких, как авторитарное государство и их антидемократическая сущность.

Точно также обстоит дело и с децентрализованными правыми и левыми. Все эти зелёные анархисты, радикальные экологи говорят о вещах, которые в огромной степени сходны с тем, о чём говорят многие «арийцы» и язычники, участвующих в децентрализованных группах правого конца «шкалы».  

Все эти люди, которые были в Сиэтле (во время акции протеста против всемирной торговой организации и экономической глобализации.) в децентралистском крыле движения.

Для них, во многом, характерны антигосударственные взгляды и децентрализм, они стремятся «назад к земле», выступают за натурализацию и локализацию хозяйства, а также за охрану дикой природы, их беспокоит загрязнение и уничтожение окружающей среды, и тому подобные вещи. Всё это направлено решительно против капитализма.

Более того, мы видим появление третьей позиции (антикапиталистическое течение в фашизме), одной из наиболее значимых идеологий в расистской контркультуре сегодня. Такой ориентации придерживаются почти все язычники.

Многие из тех, кто подвергся влиянию нацистов, стремятся к раннему фашизму, наподобие  фашистского синдикализма в Испании (ориентированному на рабочих). Эти стремления естественно касаются язычников.

ИО: Существует ли в американской культуре что-либо, кроме того, что мы обсудили, что делает молодёжь особенно восприимчивой к влиянию язычества?

Гарделл: Язычество опирается на традиционные американские философии, направленные против истеблишмента. Оно оппозиционно к федеральной власти и поощряет местное самоопределение. Это связано со всеми «мифами» Дикого Запада.

И всё это заложено в самом языческом послании. У вас нет никаких королей и президентов; есть племенные вожди, которые имеют власть постольку, поскольку эта власть естественна и органична. Если они будут вести себя неподобающе или проявят себя трусами, народ может избрать кого-нибудь другого. Это истинный децентрализм.

Язычество также объединяет американскую политику идентичности с важностью для американцев их этнического происхождения и народной родословной. Это явление того же порядка, что и футболки, которые носили афро-американцы с надписью: «Это чёрное. Вам не понять.» или возрождение американских исконных религий, шаманизма.

В язычестве белые находят возможность сделать нечто подобное, своё собственное. Перед лицом мультикультурной сущности Америки, они возвращаются к Северной Европе, где находят то, что можно противопоставить мультикультуризму и глобальной культуре.

Корни и идентичность сегодня для американцев важнее, чем когда-либо.

ИО: Имеет ли современный подъём язычества исторические параллели? И что это говорит нам об опасном компоненте движения?

Гарделл: Да такие параллели существуют, но я не думаю, что стоит сравнивать происходящее с 20-30 годами в Германии и остальной Европе, как это многие делают.

Нам нужно вернуться лишь на одно-два десятилетия назад и обратить внимание на то, что происходило тогда в континентальной Европе. А происходили там аналогичные процессы, явившиеся реакцией на распространение рационализма и представление о том, что бог умер.

Там происходил рост интереса к магии и альтернативным религиям, ориентированным на восток, вроде теософии и антропософии. В Европе было возрождение язычества. А также там был нудизм и вся эта нетрадиционная медицина. Внезапно дохристианские традиции Европы вновь вошли в моду.

Вместе с этим, мы имеем рост «национал-романтизма», расового мистицизма и оккультизма, а также возвращение средневекового рыцарского облика всего этого. Все философы, которые столь популярны сегодня среди расистских неоязычников, были популярны и тогда.

В своё время существовали все эти маленькие, маленькие прото-фашистские группы, которые никто не воспринимал всерьёз. Они были очень маленькие, совершенно безвредными и разрозненными, а также постоянно враждовали друг с другом.

Было очень сложно себе представить, что это может в конце концов превратиться в нечто такое могущественное, как итальянский фашизм и немецкий национал-социализм. Но, в конечном итоге, вне этих организаций выросло движение, достигшее силы, приведшее Европу к катастрофической войне и породившее Холокост.

Поэтому я полагаю, что к данному явлению нужно отнестись со всей серьёзностью. Несмотря на то, что кое-что из этого выглядит весьма причудливо – зачем обращать внимание на людей, верящих в старых богов таких, как Тор и Фрейя, или в НЛО, или в Гитлера, жившего внутри «полой земли», или во всю эту Нью Эйдж концепцию? – но этот потенциал всё ещё очень значителен.

Возвращение к фашизму сегодня не продёт по тому же пути, что раньше. И я считаю, что мы должны внимательно следить за этим движением, даже если сегодня оно не представляет угрозы для американской и европейской демократии.