О КОСМОПОЛИТИЗМЕ

Вадим Дамье

Сначала давайте проясним некоторые вопросы, касающиеся до существа дела. Согласитесь, что если под одним словом люди понимают разные вещи, у них скорее всего получится диалог глухих. Или вообще ничего не получится. Я часто приводил это пример: человек может считать зеленый цвет красным, он может при этом даже пойти на красный свет светофора, считая его зеленым. В результате его просто собьет машина.

Выбор слова может быть случайным. Но когда оно уже выбрано, оно означает некую вполне определенную вещь.

Так вот. Предполагается, что есть некое "принятое" или "устоявшееся" понимание того, что такое "зеленый" и каковы проявления, качества, атрибуты "зеленого". Так же обстоит дело с любым другим понятием. Например, понятием "анархизм".

Анархизм как система идей и взглядов (не хочу писать идеология, потому что в принципе согласен тут с Марксом: "идеоЛОГИЯ - это ложное сознание") сложился в известный период времени, когда была сформулирована его суть. Как такая система, он обладает определенными принципами, "качествами" и внутренней логикой. Это означает, что все потуги разных фриков-"новаторов" объявить анархизмом то, что противоречит этой логике, по сути несостоятельны, как объявление красного цвета зеленым. Я не говорю сейчас о том, что те или иные детали, рецепты, тактические вещи и т.д. неизменны. Они как раз изменяемы. Неизменна внутренняя логика, суть. Без нее структура рассыпается.

К таким сущностным положениям анархизма относится идея космополитизма, сформулированная в старинной анархистской песне:
"Nostra patria e il mondo entero, nostro legge e la liberta"
"Наша родина - весь мир, наш закон - свобода".

Почему? Потому что это вытекает из внутренней логики самого анархизма как сплава свободы, солидарности и равенства, как представления о творческом развитии личностного начала в гармонии и взаимопомощи с другими людьми. Анархист, по определению, не может отождествлять себя с государством (будь оно многонациональным или государством-нацией), не может говорить о единстве интересов "верхов" и "низов", потому что он "ан-архист". Как сторонник равенства, он не может выстраивать иерархии из "лучших" и "худших", из привилегированных и всех прочих. Он - смертельный враг любой привилегии, а значит - и привилегии для "своих": "своей" группы, "своего" народа, "своего" государства, "своей" родины. Как приверженец солидарности, он не может считать, что "интересы" "своих" одноплеменников и сограждан для него важнее, чем интересы других людей. Как человек, разделяющий принцип и ценности свободного развития человеческой личности, он не может признавать ее подчинение диктату со стороны "целого" (нации, народа, этнокультурной общности), ибо "целое" для него - это свободный, добровольный союз, федерация. Он не подчиняется сообществу, его устоявшимся правилам, нормам, обычаям, законам, а вырабатывает его нормы вместе с товарищами. Врожденная или средовая, априорная (изначальная) привязанность к той или иной нации, культуре, религии и т.д. лишает его свободы выборы, надевает на него оковы. Человек, по логике анархизма, сам может и должен "формировать" себя, выбирать себе круг общения, культуру, нормы (конечно, согласовывая с другими, но так, что никто иной не имеет при этом больше прав, чем он сам).

Ясно, что желание иметь господина из "своих" не имеет под собой ничего общего с анархизмом. Но даже сама концепция "своих", с точки зрения анархизма, весьма сомнительна и нелогична. Ведь она несолидарна и антиэгалитарна по сути. Что означает наличие "своего"? "Свое" - это то, что отграничено от "чужого", "другого". Оно предполагает, что проявляемая солидарность распределяется неравномерно, неравно, несправедливо. Что с одними ("своими", "своим народом" и т.д.) ты солидарен "больше", чем с другими. Что они, следовательно, для тебя "равнее", чем другие.

Если же человек считает: пусть "чужое" умрет, лишь бы выжило "свое", если увидев, как тонут рядом представитель "своего" и "иного" народа, он побежит спасать прежде всего своего - он не может считаться анархистом!

Оговорюсь по ходу дела, во избежание недомолвок. Я не имею в виду сейчас ситуацию людей, любящих друг друга, близких друзей, вообще людей, хорошо знающих друг друга. Это уже момент интимный, когда сердцу не прикажешь. Ясно, что для любимого или любимой, для друга человек готов сделать то, чего не сделает ни для кого другого. Не говорю я и о маленькой общине людей, которые очень хорошо знают друг-друга: это, по сути, частный случай ситуации с друзьями. Я не имею в виду, скажем, и анархистскую организацию, которая, конечно, основана, прежде всего, на солидарной взаимной поддержке. Это исключение, которое подтверждает правило, ибо такая организация в тенденции как раз и стремится распространиться на все человечество. Я говорю сейчас об общем принципе.

Космополитизм, характерный для анархизма, - это не стремление к "мировому гражданству" или "мировому правительству". Это выражение старой истины о том, что "земля Земного шара есть повсюду земля Земного шара", что "Земля ничья" или, если угодно, "божья". Это следование старой заповеди о любви к человеку и человечеству (пусть даже выражалось это когда-то религиозной формулой о том, что все в равной мере - образ и подобие одного и того же творца). Это логическое и последнее выражение стремления людей к равенству и солидарности, предчувствие времени, когда все будут равны и солидарны друг с другом и не будет ни "своего", ни "чужого".

Перед космополитизмом часто испытывают страх, причем двоякого рода. Первый - "государственнический": космополиты - враги государств и границ. Тут все понятно, и анархистам не надо этого объяснять. Второй - "культурнический", опасение того, что космополиты хотят слить все культуры в странный и безликий серый конгломерат. Этот страх необоснован. Анархисты (по определению космополиты) всегда признают равенство в многообразии. Они против унификации, но за федерацию. Но одно верно: космополитизм действительно сомневается в ценности отождествления человеком себя с какой-либой одной конкретной культурой. Прежде всего потому, что в этом случае человек либо вообще не выбирает себе культурную основу, а просто "наследует" ее (это уже предопределение, а не свобода!), либо выбирает себе культуру, как выбирают товар на рынке: хочешь бери, не хочешь - не бери. При таком подходе невозможно взять "нос у Ивана Ивановича", а "глаза - у Ивана Никифоровича", надо или брать целиком имеющийся этнокультурный комплекс, или целиком отвергнуть его. А каждый из таких комплексов включает не только нормы и традиции солидарности и взаимопомощи, но и многие очень и очень неприятные вещи, связанные с господством, неравенством и угнетением.

Если мы - последовательные анархисты, то должны провозглашать принцип свободы, то есть то, что человек может и "должен" сам формировать себя и свою среду. А не "наследовать", не отождествлять себя с чем-то просто потому, что он говорит на таком-то языке или что у него в паспорте стоит та или иная "национальность". В таком случае, каждый человек совершает как бы акт творения самого себя, из тех элементов, вещей, "кирпичиков", которые он видит или находит вокруг себя. Конечно, он может в теории, собрать себя и свою собственную культурную идентичность только из элементов одной культуры, очищенной от всех элементов господства, несправедливости и угнетения. Все в руках творца! Но как же ограничен и узок будет этот выбор! Не говоря уже о том, что сразу же встанет вопрос о его мотивации. Почему он выбрал элементы именно этой культуры, а не какой-то другой? Потому что она ему ближе? А почему она ему ближе? Потому что он тут живет, потому что он говорит на том же языке, на каком говорят и другие представители этой культуры? Но это уже означает, что его выбор не вполне свободен, не вполне осознан, он следует уже определенному стереотипу, который выбрал, по существу, уже не сам. Он сделал потому, что "так положено", "так делается", "так естественно", "так делают всегда". Или - наоборот, вопреки этому (то есть, также, в конечном счете, в зависимости от "Данного", не свободно).

Признавая, как анархисты, свободное само-творение человека, мы логически приходим к мысли о том, что производимый самим человеком само-синтез должен по возможности быть как можно более широким, богатым, разнообразным. Свободному обществу нужны всесторонние, развитые личности, обладающие широтой кругозора и интеллекта. А значит, знакомые с основами всего культурного комплекса человечества.

Допустим, скажет какой-нибудь скептик. Н ведь такой синтез всегда должен с чего-то начинаться. Хотя бы с языка, на котором человек говорит. С тех элементов знаний и культуры, которые он получает в детстве. А они у всех разные. Как же можно в таком случае утверждать правоту космополитизма как добровольного свободного синтеза?

Ответ на этот вопрос я нашел недавно у одного итальянского автора - Ги Скарпетты. Он выделил космополитизм как цель ("мне близок весь мир и все культуры мира") и космополитизм как процесс эмансипации и индивидуального синтеза, как посртепенное, последовательное и осознанное творение самого себя и своей культуры из элементов различных культур. Последнее связано со становлением творческой гармоничной личности - человека анархистского общества, о каком мечтал Кропоткин+

Но об этом - как-нибудь в другой раз. Если у кого-то будет желание читать.